Читать интересную книгу Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы] - Андрей Мартьянов

— Кто? — на редкость дружным хором спросили оба рыцаря. — Какие еще «они»?

— Тени, — невразумительно отозвался Франческо и съежился, точно оказался на морозе. Потом торопливо зачастил, не делая пауз между словами: — Живые тени. Я не видел, кто их отбрасывал. Они выползли из-под фургонов и стали гоняться за людьми. Все равно за кем — из нашего обоза или задержавшего нас отряда. Кого им удавалось окружить, тот падал и больше не поднимался. Perla Madonna, начался такой переполох, что Вавилону не снился! Все бросились врассыпную. Моя лошадь понесла и скинула меня в болото. Я хотел встать, но тут откуда-то возникло schifoso… чудовище с мечом, похожим на мертвый огонь. Оно летело над землей, а тени бежали впереди, как собачья свора. Они прошли совсем рядом со мной, и вслед за ними несся ледяной ветер… Больше ничего не помню, только туман повсюду и чьи-то крики, — он обхватил голову руками, точно боялся, что она расколется от кружившихся в ней страшных воспоминаний. — Потом я услышал ваши голоса, подумал, что хуже не будет, и пошел к дороге. Вот и все.

Франческо затих, ткнувшись головой в колени. Легче, похоже, ему не стало. Мак-Лауд, обернувшись назад, принялся копаться в своих вещах, пока не отыскал купленную в Туре флягу с вином. Зубами вытащив залитую черной смолой пробку, он пустил сосуд по кругу.

— По правде говоря, мне не совсем верится, — после неловкого молчания заговорил сэр Гисборн. — Я не сомневаюсь, что рассказ мессира Бернардоне соответствует истине, — быстро добавил он, заметив, как вскинулся итальянец, — только… Только мы не в каком-то забытом всеми захолустье, чтобы повсюду шастали призраки и разная нежить, а не далее, чем в полулиге от большого города почти в самой середине Франции.

— Полагаешь, для слуа это имеет какое-то значение? — презрительно хохотнул Дугал. — Кстати, что ты имел в виду под «захолустьем»? И вообще, ты можешь выражаться понятнее?

— Нет, — отрезал Гай и повернулся к Франческо: — Не хотелось бы лезть в чужие дела, но вы действительно не перевозили ничего такого… Даже не представляю, как сказать… того, чем эти, как вы выразились, «тени», пожелали бы завладеть?

— Если и везли, мне об этом ничего не известно, — в голосе Франческо прозвучала неподдельная растерянность. — Кроме того, мэтр Барди честный христианин и не взялся бы за доставку вещи, хоть малейшим образом связанной с нечистой силой или чем-то подобным!

— Даже за хорошее вознаграждение? — прищурился Дугал.

— Не все в мире продается и покупается, — с неожиданным достоинством возразил Франческо.

— Тогда я ничего не понимаю, — оборвал грозившую начаться перепалку Гисборн. — Какую цель преследовало это нападение? Кому помешал обычнейший торговый обоз?

— Вы, к своему счастью, не слишком хорошо знакомы с неприглядной стороной нашего ремесла, сэр, — прозвучал из темноты суховатый женский голос. Франческо, услышав его, взвился с бревна, точно сел прямиком на осу. Вслед за ним поднялись и слегка растерявшиеся компаньоны. — Многие полагают, что смысл существования торговцев заключается именно в том, чтобы изображать подходящую добычу — достаточно беззащитную и, вне всякого сомнения, богатую.

* * *

Мистрисс Изабелла, особа, крайне несдержанная на язык и умеющая неплохо для женщины владеть мечом, вблизи оказалась довольно высокой, худощавой и до смешного похожей на выносливую вилланскую лошадку. Она потеряла где-то свою сетку для волос, жесткие темно-рыжие пряди свисали по обе стороны скуластого лица, усиливая сходство с конской гривой. Девица неторопливо стянула с рук перчатки из тонкой кожи, расшитые зелеными нитями, сунула их за пояс и, удерживая полы слишком большого плаща Гая, висевшего на ней мешком, присела в вежливом полупоклоне. При свете костра блеснуло серебряное кольцо с черным камешком, надетое на безымянный палец левой руки.

— Судьба любит пошутить, подбрасывая людям самые неожиданные встречи, — невозмутимым тоном произнесла она. — Похоже, я должна быть благодарна за наше спасение именно вам. Причем не столько за мое, сколько за сохранение жизни сего взбалмошного юнца, — она снисходительно кивнула в сторону Франческо, и не дав тому даже открыть рот, добавила: — Я обещала вернуть тебя домой живым и невредимым, и я это сделаю. Помолчи, Феличите. Ты и так достаточно наболтал.

— Феличите? — вполголоса переспросил Мак-Лауд. — Счастливчик?

— Это мое прозвище, — почему-то смутился Франческо.

Девушка наконец подняла взгляд. Гаю почудилось, что его и Дугала мгновенно оценили по каким-то неизвестным меркам, вынесли приговор и прицепили ярлык с наименованием и стоимостью. Чуть вытянутые к вискам глаза цвета морской волны придавали лицу мистрисс Изабеллы умное и хитроватое выражение. Внезапно сэр Гисборн понял, что ни в какой обморок говорливая девица не падала, просто хотела без помех вызнать, с кем свели ее обстоятельства и чего ждать от этих людей.

— Ваши имена мне известны, — продолжила она. — Прошу прощения, вы беседовали достаточно громко, чтобы услышать, даже не стараясь подслушивать. Меня зовут Изабель Уэстмор, или, как предпочитают говорить некоторые мои знакомые, Изабелла Вестьеморри, дочка торговца и племянница купца. Вряд ли благородным господам доводилось слышать такое название — «Уэстморы: Найджел, Наследник и Компаньоны». Найджел Уэстмор — мой дядя, наследник — его сын и мой двоюродный братец Томас, а «компаньоны», как ни странно звучит — я. Шерсть, ткани, кожа, перевозки на север, на юг, на Континент и куда понадобится.

— Вы из Англии? — удивился Гай. Из-за острого языка и вызывающего поведения сей дамы он счел, что мистрисс Изабелла итальянка или откуда-нибудь с Полуденного побережья Франции, но не предполагал, что столкнулся с соотечественницей.

— Из Бристоля, — кивнула девушка. — Мы свободные горожане в пятом, если уже не шестом поколении, — сообщив это, она выжидательно покосилась на отделенных от нее пламенем костра собеседников. Шотландец внезапно проявил сообразительность:

— Может, посидите с нами, мистрисс Изабель? — в его голосе прозвучало нечто, весьма напоминающее вежливость.

— Конечно, почему нет? — девушка подобрала вымокший до колен подол зеленого платья, уселась рядом с Франческо на заботливо подстеленный им кусок мешковины и нарочито внимательно принюхалась к витающим над полянкой запахам. — Кстати, мессиры, я действительно очень вам признательна. До моего чуткого слуха долетело, будто вы направляетесь в Палестину. Я могу для вас что-нибудь сделать: деньги, хорошие лошади, заемные письма, надежные проводники прочее в том же духе? В первом же крупном городе люди моего дядюшки предоставят вам по моей просьбе все необходимое.

Сэр Гисборн поймал себя на том, что все больше и больше погружается в недоумение. Девица Изабель явно не собиралась исходить воплями и слезами. Ее самообладанию могли бы искренне позавидовать многие из обитателей двора принца Джона. Она ничуть не походила на ту вздорную особу, которую они видели в Туре — на поваленном бревне удобно устроилась рассудительная, воспитанная (хотя по-прежнему резковатая в высказываниях) молодая женщина, знающая цену себе и другим. И сделанное ей предложение соответствовало всем принятым законам и традициям: услуга за услугу, добро за добро.

— Нам ничего не нужно, — Гай с легким изумлением понял, что говорит не кто иной, как он сам. — Разве что, если вам не в тягость, расскажите, что здесь произошло? Мессир Франческо…

— У Феличите слишком буйное воображение. Он частенько принимает собственные вымыслы за правду, — покачала головой Изабель, посмотрев на притихшего молодого человека так, будто он доводился ей непутевым, но любимым младшим братом. — На самом деле все намного проще и, к сожалению, куда непривлекательнее. Обычное зрелище людской жадности и стремления поживиться за счет ближнего своего. Не думаю, что вам, мессиры, стоит уделять внимание бедам каких-то презренных торговцев. Спасибо за помощь и за то, что рисковали ради нас, но мы ходим разными путями.

— Не лучшего же вы мнения о благородном сословии, — негромко заметил Мак-Лауд.

— Я помню свое место в мире, — отозвалась девушка. — Мы всегда уважали законы и терпели, если королям приходила в голову блажь выжимать нас до последней монеты и капли крови. Но я также твердо знаю, что солнце встает на восходе, сборщик налогов намного ближе, чем король с его якобы справедливыми законами, а едущий по дороге торговец — полезная, хотя и противная на вид тварь, которую благородным людям можно и нужно грабить, ежели возникает настоятельная необходимость срочно подправить пошатнувшиеся дела. Просто, незамысловато, безопасно и в большинстве случаев совершенно безнаказанно.

— Монна Изабелла… — жалобно заикнулся Франческо.